БОТАН

                                            Автор Святослав ЛОГИНОВ

– Во, бред! – больше ничего Зиг сказать не мог. И слов не хватало, и расквашенные губы, напоминавшие два круто прожаренных, с запёкшейся корочкой сырника, не способствовали произнесению долгих тирад. Добро бы вчера стыкнулся с кем и получил по мордасам, так не было такого. То есть, по мордасам получил, ночью, во сне. Но это же не считается!

Сон был и впрямь бредовый. Приснилось, будто бы он не Зиг вовсе, а вчерашний ботан. И этот ботан, то есть, Зиг, получил по сопатке от конкретного пацана. Просто так, ни за что.

Вообще, вчерашний и ботаном не был, а так, мелкота. Зиг бы его и не заметил, но портфель… Где в наше время можно нарыть школьный портфель? Школота ходит с рюкзаками. Не туристическими, понятно, а с понтовыми. Мелочь пузатая бегает с ранцами. А этот где-то портфелем разжился, не иначе, у бабульки в кладовке нашёл. Мимо такого просто так пройти нельзя. Зиг осторожненько подкрался и ловким ударом выбил портфель из руки. Ботаник растерянно оглянулся и, ничего не сказав, нагнулся за портфелем. Зиг аккуратно двумя пальцами сдёрнул с дуралея лыжную шапочку и откинул её в сторону.

Нечего тут. На улице тепло, нормальные люди без шапок ходят.

Ботаник побежал за шапкой, а Зиг ловко отфутболил оставленный портфель в ближайшую лужу.

А чего такого? Лужа мелкая, даже учебники, наверное, не замокли. Зато развлекуха прикольная – класс!

– Чего ты? – первый раз подал голос ботан. Губы у него дрожали. Сейчас заплачет, деточка.

Бить такого – ни малейшего интереса, но хамство спускать тоже нельзя.

Зиг слегонца смазал ботану по губам, чтобы не тряс ими. Даже не разбил, а так, окровенил немножко.

– Следующий раз думай, на кого чевокаешь… – развернулся и ушёл, оставив дурачка добывать из лужи свой портфельчик.

Через полчаса Зиг и думать забыл о минутном развлечении, а ночью, надо же, сам оказался в шкуре нелепого ботаника. Куда-то он спешил, как это часто бывает во сне, опаздывал, торопился, а незнакомый парень, старше, сильнее, круче его, не пускал: толкался, ставил подножки, дёргал за одежду, а потом лениво, словно нехотя, заехал в лицо, превратив губы в запекшиеся оладьи. И добро бы был это просто сон, мало ли какая ерунда может присниться, но утром оказалось, что харя изукрашена, как давно не бывало в настоящей жизни.

Зиг заперся в ванной, долго отмачивал губы холодной водой, так что мать принялась стучаться к нему и спрашивать, не уснул ли он там. Пришлось вылезать. Маманька, как увидела Зигов профиль, чуть на пену не изошла:

– Зиновий, что с тобой? Где это тебя?

– Я почём знаю? – зло ответил Зиг. – С вечера всё нормально было, ты же сама видела. Может во сне прикусил, или комар за губу цапнул.

– Какие комары? Это простуда. Зима на дворе, а ты без шапки ходишь, вот и простыл.

– Ничего я не простывал.

– А я говорю, герпес.

Короче, села на любимого конька. Зиг насилу отвязался. Можно сказать, первый раз в жизни порадовался, что в школу надо уходить.

А после школы по закону всеобщего сволочизма, Зиг повстречал ботана. Тот шёл один. Иначе и быть не могло, ботанчики с компаниями не ходят, они даже своих одноклассников боятся. Вот с бабушкой за ручку его можно встретить. Но на этот раз ботаник был один, зато Зиг топал с компанией. И добро бы только с пацанами, но и с девчонками. При девчонках к шкету приставать позорно, поэтому Зиг прошёл, будто и не видит ничего. Но ботан даже не понял своего счастья. Побледнел, как у врача перед уколом, портфельчик двумя руками к животу прижал, а сам, сцуко, на Зига смотрит, как у того пасть разбита. Не, такое не прощается.

От кампании Зиг отстал, вернулся, а ботана и след простыл. Зиг порыскал малость, но, разумеется, никого не нашёл.

Плюнул и отправился домой, а там новые радости. Маманька купила пузырь зелёнки – герпес мазать. Ни хрена она, конечно, не намазала, но нервов сожрала килограмм. Достали уже, сил нет, и маманька, и ботан этот поганый. Ни днём, ни ночью покоя нет.

Ночка выдалась та ещё. Зиг от кого-то спасался, убегал по каким-то стройкам, откуда никак не мог выбраться, а тот, кто гонял его, всё время оказывался рядом, хотя Зигу не удавалось его увидеть. В общем, бред полный, и непонятно, почему во сне Зиг не мог сообразить, что такого не бывает. Хорошо хоть по фейсу не получил, а то проснулся бы с фингалом под глазом. Бред, говорите? Ясен пень, что бред, а делать что прикажете? Только словить ботана и вломить ему по первое число, чтобы в следующий раз не смотрел косо.

С последнего урока пришлось смотать и караулить ботана, прячась на помойке среди вонючих баков. Зиг твёрдо решил, что за это ботан тоже ответит.

Мелкота после своих уроков высыпала из школы. Ботан, как и предполагалось, брёл один, на самом виду, даже не стараясь спрятаться. Напрашивается, сучонок. Подваливать к нему у самой школы не следовало, тут было полно бабулек, которые припёрлись встречать первоклассников. Старушенции – народ гадский, вечно лезут не в свои дела и, конечно, за ботана заступятся. Мол, как не стыдно младших обижать!.. А что ботан сам напрашивается, это их не интересует.

Зиг классно отследил неприятеля и перехватил его почти у самой парадной. Ботанчик такого поворота не ожидал. Портфель прижал к пузику, губёшками затряс.

– Я ведь тебя предупреждал, – почти ласково сказал Зиг.

– Я же ничего…

Зиг шлёпнул ботана по губам, вытер ладонь о его куртку.

– Тебе было сказано – не чевокать. И чтобы смотреть так, не смел. Ты учти, я из последних сил хороший. Таких, как ты, вообще, давить надо.

Вырвал у ботаника портфель и пошёл, не торопясь. Ботан, хлюпая носом, побежал следом.

– Портфель отдай!

Зиг зашёл к помойке, выбрал бак, где мусора было едва на дне, и спустил туда портфельчик.

– Забирай.

– Гад ты! – отчаянно выкрикнул ботан.

Тут уже было без вариантов. Зиг так отоварил хама, что тот на три шага отлетел. И заревел в голос, как маленький. Сопли кровавые размазывает и воет. Тьфу, погань. Зиг развернулся и ушёл, даже не стал смотреть, как ботан будет свой портфель выручать. Сволочь, всё настроение испортил.

Домой пришёл сам не свой. На душе гадостно, словно сам в мусорный бак лазал. От маманьки записочка: «То-сё, обед разогрей. Приду поздно». Благо хоть самой дома нет, на нервы не капает. Пожрал, что было в холодильнике, и пошёл шляться. Вернулся поздно, а дома – никого. Такое дело Зигу не понравилось; приведёт маманька какого-нибудь кента в папули – нет уж, спасибо, не надо.

Жрать хотелось невыносимо, а дома – ни крошки. Котлеты, все, сколько их было, Зиг схавал в обед, прямо холодными. А теперь что? Пшёнку разогревать, да? Пришлось ложиться голодным. И, конечно, немедленно начала сниться всякая мутотень.

Зиг бежал, спасался, драпал, что есть сил, а воздух был вязкий и ноги ватные, вместо бега получалось топтание на месте. Незнакомый парень, почти взрослый, года на три старше Зига, с лёгкостью догонял его и, нехорошо улыбаясь, бил, сшибая с ног. Смотрел на корчащегося Зига сверху вниз, лениво цедил: «Не чевокай», – и уходил, не оглядываясь, но едва Зиг поднимался и хотел сбежать, спрятаться куда-нибудь, как парень появлялся из-за ближайшего угла, совсем не оттуда, куда только что скрылся, давал чуть-чуть отойти и снова бил, больно и безжалостно.

На этот раз Зиг знал, что это сон, но почему-то не удавалось, ни проснуться, ни взлететь, оставив врага бесноваться внизу, ни выхватить автомат и расстрелять ненавистного ботана. Да-да, Зиг знал, что бьёт его ботан, неимоверно разросшийся и страшный.

Когда заявилась домой маманька, Зиг не отследил, но утром она разбудила его диким воплем:

– Зиновий, что с тобой?!

Зиг хотел зарыться в подушку, но морду так ожгло, что сон разом сдуло. Один глаз Зиг разлепил, а второй не удалось. Под маманькины причитания метнулся в ванную. В зеркале с трудом, одним только правым глазом разглядел то, что прежде было лицом, а стало багровой опухолью, в которой туго пульсировала боль.

Маманька бесновалась в коридоре, требуя чистосердечных признаний: с кем Зиг подрался, кто его так изувечил, почему он не пошёл в травму и не обратился в милицию… и что ему там сказали.

«Ни с кем я не дрался, – хотел возразить Зиг. – С вечера всё было нормуль, это во сне так…», – но сообразил, что маманька его вчера не видела и в сон не поверит, так что язык лучше держать за зубами, благо, что они, вроде бы, целы.

Маманька тем временем приняла решение и начала распоряжаться:

– Сегодня сиди дома, в школу не ходи… – хоть раз в жизни что-то дельное сказала! – а я вернусь с работы, и пойдём сначала в травму – акт о побоях составлять, а потом в милицию.

– Ты чево?.. возмущённо прошамкал Зиг.

– Не чевокай, а слушай, что тебе говорят.

Вечно она так: чуть рот разинешь – не чевокай! – а человека выслушать, не может. Хорошо ещё по губам не дала, воспитательница хренова.

– На завтрак ешь пшённую кашу. На обед ещё суп в холодильнике. Котлеты были на два дня сделаны, так ты всё за раз слупил, вот и сиди теперь. Из дома – ни ногой, не хватало, чтобы тебя вовсе убили.

Когда маманька говорит таким тоном, лучше не возражать, а потом просто сделать по-своему. Зиг и не возражал, сидел паинькой, потихоньку хавал разогретую маманькой пшёнку. Жевать было больно, хотя челюсть, вроде, не сломана. Когда маманька убралась, сел перематывать мулиняшку. А что ещё делать? – гулять в таком виде не пойдёшь.

Мулиняшка – вещица замечательная. Сначала делается грузило для донки: в столовой ложке плавится свинец, и с одного краю слитка сверлится дырка, будто бы для лески. Но вместо лески там пропускается цветная нитка, закрепляется узлом, а после вокруг грузила наматывается аккуратный разноцветный клубочек. Няшная штучка получается, девчонки такие к рюкзачкам прицепляют. Но если мулиняшку в кулаке зажать, то удар будет крепче, чем кастетом. Хотя, никаких кастетов на руке нет, есть только мулиняшечка.

Цветных ниток у маманьки полный ящик, зачем только напокупала, моль кормить, не иначе. Который год эта куча без дела лежит. А когда Зиг отмотал немного каждого цвета, то визгу было – не продохнуть: «Ах, мулине, ах мулине!» Так и получилась мулиняшка.

В драке Зиг мулиняшку не проверял, зато однажды саданул кулаком по классной двери и пробил в ней дыру. Шум был, искали хулигана, только где ж его найдёшь? Чтобы такую дырку просадить, топор нужен, а у Зига – ничего, кроме мимимишной мулиняшки.

День Зиг избыл с большим трудом. У ребят из класса дома крутые компы с игрушками, интернет, а у Зига – хрен с маслом. Телефон у него самый простой, с каким на люди и показаться стыдно. Так Зиг его дома оставлял, чтобы маманька не названивала. А то она считает, что телефон нужен, чтобы она могла Зига контролировать. Весь класс ходит со смартфонами, один Зиг, как нищий. От маманьки допросишься, денег у неё вечно нет. Зиг включил телек, пощёлкал программами – всюду какая-то мутотень.

Всё-таки, какая сволочь ботан! Ведь всё из-за него! Вот бы на ком мулиняшку испытать, чтобы не смел приставать по ночам.

Зиг быстро оделся и вышел на охоту. Поспел как раз вовремя: четвёртые классы выходили из школы. Где ловить ботана Зиг уже знал и подкараулил пакостника на лестнице его дома. На парадной там стоял домофон, но такие мелочи для Зига не преграда.

Разукрашен ботанчик был на славу. Глаз у него заплыл ничуть не хуже, чем у Зига, но рассмотреть фингал было затруднительно, поскольку забинтовали ботана словно раненого красноармейца. И примочка была на глазу цвета собачьей мочи.

При виде Зига ботан попятился и, кажется, попытался бежать. Зиг мигом догнал его и ухватил за ухо, совсем как маманька, когда у неё ещё хватало сил воспитывать Зига.

– Ты опять за своё? Мало получил?

– Пусти! – пропищал ботан.

Ага, даже не отнекивается, знает кошка, чьё мясо съела!

– Я тебя так пущу – костей не соберёшь, – продолжая выкручивать ухо, процедил Зиг. – Если ты, падла, ещё раз попробуешь мне присниться, я с тобой такое сделаю: в морге от страха плакать будут! Понял?

– Я же ничего…

Зиг на мгновение отпустил ухо и левой рукой хлёстко шлёпнул ботану по губам.

– Не чевокай!

Ботан рванулся было наутёк, но Зиг мигом перехватил многострадальное ухо.

– Стоять! А то я тебя одной левой…

Зиг произносил гордые слова, стараясь не вспоминать, как лупил его ботан во сне, не оставляя ни малейшего шанса хоть как-то защитить себя. Зато теперь, всё, как доктор прописал: действительно Зиг его одной левой делает. На правой руке, угрожающе занесённой для удара, красовалась чёрная кожаная перчатка, в которой уютно свернулась мулиняшка.

– Ты всё понял, или тебе ещё объяснить?

Почему-то ботан не плакал, а глядел с нескрываемой ненавистью. Потом выкрикнул:

– Я тебе ещё не так приснюсь!

Такого беспредела Зиг не ожидал. Бывают вещи, которых нельзя терпеть никогда и ни от кого.

Зиг саданул ботана с правой, не в глаз – чего в повязку лупить? – а в умный лобешник, чтобы в следующий раз думал, что можно говорить, а что нельзя.

Ботан, даже не икнув, повалился на пол.

«Нокаут, – резюмировал Зиг. – Хрясь – и в грязь!»

Наверху хлопнула дверь. Пора делать ноги.

Зиг выскочил из парадняка и побежал, стараясь уйти подальше, пока не попался никому на глаза. С опаской подумал: « А вдруг на двери стоит камера наблюдения? – но тут же успокоил себя: – Да ну, они никогда не работают. А хоть бы и работала, не станет же полиция просматривать запись из-за того, что какой-то сопляк нажаловался».

Маманьки ещё не было дома. Зиг выволок из холодильника кастрюлю, похлебал ледяного супчика со склизкими клёцками. Ничего не скажешь, хороша хозяйка, сын копыта с голодухи отбросит, а она и не заметит.

Делать было нечего, и Зиг снова попёрся на улицу. Своих искать не стал – стрёмно с разбитой мордой. Потусовался в парке на скамеечке. Надо же, бред какой – тусоваться в одиночку, сам с собой!

Потом, хотя время было детское, нехотя пошёл домой.

Маманьки по-прежнему не было, но на кухне объявились два полиэтиленовых мешка с какой-то хавкой. Значит, приходила и тут же куда-то умотала. Не хватает только, чтобы его искать.

Зиг разворошил пакеты, поморщился при виде морковки – за кролика она его, что ли, держит? – нашёл упаковку сосисок, срубал сырьём, даже без хлеба. Задумался, что бы ещё употребить, но тут хлопнула дверь, – вернулась маманька.

– Слава богу, живой! – это она вместо «здрасьте». – Ты где был?

– Гулял.

– Тебе было сказано – дома сидеть! Я уже в школе была, все дворы избегала, не знала, что и думать. Шляешься незнамо где, а тут маньяк объявился. В соседнем доме школьника убили, такого же, как ты. Вчера тоже пришёл из школы избитый, а сегодня прямо в подъезде ему чем-то тяжёлым по голове ударили. Сейчас в коме лежит.

– Так это не убили, раз в коме, – проговорил Зиг, стараясь не выдать себя дрожью в голосе. – И вовсе он не такой, как я. Он, кажись, в четвёртом классе, а я в восьмом.

¬– Считай, что убили. Придёт в себя или нет, этого никто не знает. А ты мне зубы не заговаривай, отвечай, кто тебя изукрасил?

– Говорят тебе – никто!

– Ты мне врать не смей! Всё равно в милиции разберутся, там придётся отвечать.

– Никакой милиции больше нет, – зло поправил Зиг. – Теперь у нас полиция. А она откуда узнает?

– Я заявление написала, что тебя тоже избили.

– Дура! – взвыл Зиг. – Ещё ментовки мне не хватало!

– Ты как с матерью разговариваешь? – немедля взвилась маманька.

Скандал поехал по привычным рельсам. Долго слушать Зиг не стал, развернулся и ушёл в свою комнату. Вышел только, когда маманька позвала ужинать. На ужин наварила каких-то макарон и залила яйцом. О сосисках слова не сказала; понимает, что сама виновата. За ужином снова пыталась подкатить к Зигу, вызнать, кто его побил и за что. Зиг отмалчивался и при первой же возможности ушёл будто бы спать.

Какое там – спать! И страшно было, и думалось всякое.

Надо же, с одного удара и на тот свет! Теперь искать будут, вынюхивать. А, впрочем, никто не узнает. Главное – тихо сидеть и мулиняшку припрятать получше. А менты пусть гадают, отчего ботан помер, следов-то нет!

А вдруг ботан из комы выйдет и на него наябедничает? Хотя, ему, наверное, всю память отшибло. Главное, что больше он не приснится никогда.

На этой успокоительной мысли Зиг засопел, уткнувшись в подушку здоровым глазом.

И тут же вокруг сгустилась не то свалка, не то заброшенная стройка, и вчерашний жлоб с нехорошей улыбочкой вышел из-за угла. Зиг знал, что ему снится сон, но почему-то это ничуть не утешало.

– Тебя нет! – закричал Зиг. – Я тебя убил!

– Ты? Меня? – удивился жлоб. – Ты мелкого ботанчика убил, а теперь я убью тебя. Так будет честно, не правда ли?

Сказано было так буднично, что Зиг сразу поверил – убьёт.

– Не надо! Я его не убивал, я просто стукнул!..

– И я тебя просто стукну, – жлоб вытащил из кармана мулиняшку, которую Зиг, отправившись будто бы чистить перед сном зубы, запрятал глубоко под ванной, где её никто никогда не найдёт. Яркие нитки скрывали серый свинец, мулиняшка казалась лёгким пушистым клубочком. Жлоб взвесил мулиняшку на ладони и принялся натягивать чёрную кожаную перчатку.

– Я не убивал, – твердил Зиг. – Он и вовсе живой, в коме лежит.

– Бил ты насмерть, и я буду также бить. А живой он или мёртвый, это дело случая.

Перчатка надета. Жлоб неторопливо разминал пальцы и улыбался. Где-то Зиг такую улыбочку видел.

Зиг взвизгнул и ринулся вперёд, намереваясь проскочить у врага под мышкой. Тот молниеносно ухватил Зига за ухо и повёл правую руку на замах.

– Куда ты, дурашка? От себя не убежишь.

Подружка из класса.

                       ...продолжение

Часть-2
Ане 13, и это её первый открытый конфликт с родителями.
Её привели к психологу, чтобы объяснил – школьная подружка, которая пришла к Ане в гости и украла её айпад, больше не переступит порог их дома. Она защищает одноклассницу и упорствует вопреки здравому смыслу.

Пока мама сбивчиво излагает факты (пропал Анин айпад; одноклассница после гостей нафотографировала на айпад свою собаку и всё попало в облако; позвонили маме одноклассницы, попросили поискать в вещах дочери дорогую вещь, мать всё отрицала; связались с классным руководителем, пытались обсудить ситуацию, - безрезультатно; отец пошёл на принцип и написал заявление о краже в полицию; после звонка из полиции айпад вдруг нашёлся и мама одноклассницы его вернула), Аня смотрит наискось вниз и молчит.

Это наша первая встреча, и я прошу рассказать родителей о том, как девочка живёт, с кем играет, как относится к школе, что даётся ей легко, а что вызывает трудности.

В классе с Аней никто не общается. В играх с другими детьми обычно не участвует – не успевает понять, как поделили роли и что надо говорить. Очень хочет участвовать, но дети её не зовут. Она учится с двойки на тройку, боится уроков и контрольных, часто плачет и жалуется, что плохо себя чувствует – тогда мама отпрашивается с работы и приезжает её забирать.

Учителя кричат на неё и называют дурой и пустоголовой. Отец орёт "ты можешь!" и заставляет делать уроки. Медико-психолого-педагогическая комиссия обследовала Аню во втором классе и установила, что у неё уровень интеллекта в пределах нормы.

Аня часами играет в The Sims. В компьютерном мире у неё семья, где растут три девочки и они готовят еду, играют с котом, ходят в магазин покупать одежду и смотрят телевизор. Девочки всё делают вместе и дружат.

Я спрашиваю её, кем она хочет быть, когда вырастет?

- Полицейским, чтобы выписывать взрослым штрафы за нарушение правил.

- А в Sims выписывают такие штрафы?

Похоже, у нас первая улыбка.

- Нет! Там никто ни на кого не кричит.

консультации детского психолога
096 665 57 97